Детектив на исходе века [ Российский триллер. Игры капризной дамы] - Сергей Трахименок

Весь следующий день Корж провел в управлении; беседовал с подчиненными, звонил по телефону и отвечал на звонки, спускался в ИВС[8], где у него было несколько задержанных.

Ощущение, что он подошел вплотную к разрешению загадки взрыва, не покидало его. Это было приятное чувство, но сладкая его приятность была и тревожной: риск в случае провала для него был очень велик. Корж понимал, что на этот раз ему будут мешать не только чужие, но и свои. Во-первых, потому что это им не нужно; во-вторых, потому что у Перепела или кого-то другого, возможно, на содержании находится кто-то из его коллег. И этот коллега будет отрабатывать свои пфенниги не за страх, а за совесть, ну и, конечно, за деньги.

В шесть часов, не раньше, не позже, шеф собрал совещание. Он часто проделывал такие штучки, чтобы подчиненным служба медом не казалась. Шеф был не в духе, по очереди всех распекал, грозился уволить, то есть представить к увольнению за служебные недоработки. К удивлению Коржа, шеф его не поднимал, не распекал, не спрашивал, где он был вчера с четырнадцати ноль-ноль до конца рабочего дня, а сказал:

— Берите пример с отделения Коржа, четко работают ребята.

Искренности в словах шефа не было, и поощрение не воодушевило Павла, а, скорее, наоборот, во рту появилось некое ощущение, будто он хлебнул помоев.

Павел приехал домой в восемь. Любани еще не было, и он решил приготовить ужин. Но готовить не пришлось. Любаня до обеда сварила борщ, сделала салат и поместила все это в холодильник. Корж выставил тарелку с салатом на стол, отлил в маленькую кастрюльку порцию супа из расчета на двоих и поставил на плиту разогревать.

Разогрев первое, Корж съел свою половинку, пожевал салат, обмотал кастрюльку с остатками борща в махровое полотенце, чтобы не так быстро остывала, и прилег на диван. Он рассчитал, Любаня придет через полчаса, он накормит ее супом, а потом они вдвоем будут пить чай.

Неожиданно для себя он заснул. Когда проснулся, взглянул на часы. Было начало одиннадцатого.

Корж забеспокоился. Со двора дома, из кустов, где всегда собиралась молодежь, раздавались взрывы смеха и гитарный перезвон.

Павел оделся, сунул в рукав куртки резиновую дубинку на случай непредвиденных обстоятельств и вышел из квартиры. До троллейбусной остановки было десять минут ходьбы. Корж добрался туда за пять. Постояв на остановке минут двадцать и встретив два троллейбуса, Корж помчался назад.

„Конечно, — думал он, — ее задержали на работе, а потом подвезли на машине“.

Но дома Любани не было… Корж позвонил Любане it цех, но телефон молчал. Он хотел позвонить дежурному, но в последний момент что-то удержало его. Это было слишком, это был крайний случай, которого не могло, по мнению Коржа, случиться…

„Хотя бы позвонила“, — досадовал он, прекрасно зная, что только немногие автоматы в Н-ске работают, а если и работают, то у Любани нет жетонов, поскольку их за бешеные деньги продают спекулянты в киосках и у метро.

— Всюду мафия, — произнес Павел вслух и поймал себя на том, что сказал это без обычной иронии.

Он снова сходил к остановке и вернулся обратно.

Около двенадцати позвонил телефон.

— Павел Артемович, — сказал голос в трубке. Это был дежурный по управлению.

— Да, — ответил Корж, — это я…

— Павел Артемович…

„Да не тяни ты“, — хотелось сказать ему, но он не мог произнести эти слова.

— Это дежурный… Павел Артемович, это, может быть, не точно… Где ваша жена? Дело в том, что в парке у цирка „скорая“ нашла женщину… Она в реанимации… У нее документы вашей жены…

„О пользе ношения с собой паспорта“, — промелькнула у него идиотская мысль.

— Где она? — спросил он, наконец, — в какой больнице?

— Ее увезли в первую городскую.

„Все ясно, это дежурный тянет кота за хвост, не желает говорить. В первую городскую привозят мертвых, потому что там морг…“

Он больше не слышал дежурного, с этого момента он словно разделился на две половинки, одна отупела настолько, что стала ко всему бесчувственной и ничего не понимала, вторая — непрерывно разговаривала сама с собой, совсем как посторонний человек. „Почему так быстро осмотрели тело? Кто выезжал на место происшествия из прокурорских и из наших?“

Все эти вопросы проносились у него в мозгу, пока он собирался, шел по улице. Было темно, общественный транспорт уже не ходил. Павел вытащил дубинку и взмахнул ею перед приближающимся автомобилем. Машина остановилась. Корж открыл дверку, сел на переднее сиденье и сказал так, как говорил бы Ленчику:

— В управление, на Коммунистическую…

Водитесь, понимая, что везет сотрудника милиции, проехал знаки, запрещающие остановку личного транспорта, и подвез Коржа прямо к подъезду управления. Подходя к дверям, Павел почему-то представил, что в управлении его ждет, как всегда, поднятое по тревоге отделение, с которым он сейчас же должен ехать раскрывать очередное преступление. Но… судя по темным окнам, в управлении никого не было. Не было и дежурного, он уехал „домой на минутку перекусить“. Помощник его, младший сержант, сидел за столом и пил чай. Добиться от него информации, проясняющей дело, было невозможно. Коржу даже показалось, что младший сержант не только ничего не знает, но и ничего не желает знать. А на Коржа смотрит, как на человека с улицы: на хрен не посылает, но и до того, как пошлет, остается чуть-чуть.

Корж в окно увидел подъехавшую к управлению машину, из которой вылез Березовский. В другое время Корж спросил бы, какого черта он появился ночью в управлении, но сейчас такая мысль даже не посетила его. Березовский растерялся, увидев выходящего из подъезда Коржа.

— Отвези меня в первую городскую, — попросил его Павел.

Тучный Березовский сопя влез в машину, молча завел мотор и погнал автомобиль по ночным улицам Н-ска.

Во время поездки Корж не проронил ни слова. Он даже не сказал Березовскому, куда ему надо подъехать. Березовский догадался сам. Павел молча вышел из машины и направился к моргу.

Дорога была знакома. Он много раз был здесь и никогда это не вызывало лишних эмоций и сантиментов, но никогда ему и в голову не приходило, что он приедет сюда опознавать Любаню.

Он долго стучался в дверь, пока та не открылась и на пороге появилась фигура мужика, небритого, пьяного, одетого в комбинезон.

— Че надо? — спросил он и отодвинул Коржа от дверного проема. — Морг закрыт до завтра… все вопросы…

Договорить он не успел: кулак Коржа ткнул его в печень, а боковой правый в челюсть заставил опуститься на пол. В это время на шум из комнаты, где, видимо, пили водку дружки мужика, выбежали еще двое таких же. Дикая злоба захлестнула Коржа, он вытащил из рукава резиновую дубинку и начал бить лежащего на полу мужчину в комбинезоне, а потом резко повернулся и пошел на его друзей, которые мгновенно скрылись в комнате и заперли дверь изнутри.

В дальнем конце коридора было темно, и Павлу пришлось долго шарить по стене, чтобы нащупать выключатель. Включив свет, он зашел в помещение, в котором неоднократно бывал ранее, но всегда по делам службы.

Любаню он нашел быстро. Среди трупов бомжей она выделялась чистотою лица и одежды. Крови на теле и одежде не было, наверное, ее ударили по основанию черепа, и смерть наступила мгновенно. Может быть, она даже ничего не поняла. Дай Бог, чтобы так и было.

Качаясь, как пьяный, он вышел в коридор и направился на улицу. Ни мужика в комбинезоне, ни его друзей, ни автомобиля Березовского на улице рядом с моргом не было. Корж двинулся вдоль проспекта. Ему хотелось, чтобы кто-то пристал к нему, и он смог бы погибнуть в драке, а не просто покончить с собой. От него шарахались, как от чумного, и только перед самым домом он понял почему: в руках он по-прежнему сжимал дубинку.

У дверей своего подъезда он увидел желтый милицейский „Уазик“, возле которого стоял шеф.

— Все знаю, Павел, — сказал шеф, — мы найдем их…

„Почему их?“ — подумала та половинка Коржа, которая анализировала происходящее кругом, откуда такая уверенность, что их было много.

— Дай ключ, Павел.

Шеф открыл дверь, завел Коржа в квартиру.

— Где твой пистолет? — спросил шеф.

— В управлении, — ответил Корж.

Шеф извлек из куртки бутылку водки, достал из пенала на кухне стаканы:

— Давай, — предложил он, — легче будет.

Корж залпом выпил полстакана, шеф пригубил, а остатки выплеснул в раковину. Потом он доверху налил один стакан, а бутылку с остатками водки забрал с собой.

— Отходи, — промолвил он Коржу, — а мне надо ехать. Будет тяжко, выпьешь еще, я тебе оставил… И дверь закрой…

Проснулся Корж на полу на кухне. Последняя фраза про дверь запала в память, и он, качаясь от стены к стене, пошел, но не к двери, а в комнату.

„Какой кошмарный сон приснился мне по пьянке? Как я мог так нализаться? Как завтра буду смотреть в глаза Любане?“